О подлинном дне рождения Даниила Хармса (настоящее имя Даниил
Иванович Ювачев) довольно долго спорили и, кажется, продолжают спорить
до сих пор.
То его отмечали 17 декабря, то 12 января. Сам поэт в автобиографии
"Как я родился" предлагал считать днем своего рождения первый день 1906
года. Официально днем рождения Хармса считается 17(30) декабря.
Даня Ювачев родился в семье, скажем так, благообразной. Его отец,
сын полотера Зимнего дворца и морской штурман по образованию, прошел
искушение революционным движением, сидел в Петропавловской и
Шлиссельбургской крепостях, а в 1884 году был приговорен к смертной
казни по делу "14-ти". Приговор заменили 15-летней каторгой.
На Сахалине Иван Павлович Ювачев заведовал метеостанцией, был
досрочно освобожден, жил во Владивостоке, совершил кругосветное
путешествие. За это время он превратился из атеиста и революционера в
ревностного христианина и государственника, то есть прошел как бы путь
Достоевского. Человек с мистическими наклонностями (хотя и
член-корреспондент физического отделения Академии наук) он по-своему
толковал Священное Писание в религиозных брошюрах и сына назвал
Даниилом не просто так.
Во-первых, рождение мальчика пришлось на день памяти святого
Даниила. Во-вторых, этот древнееврейский пророк приснился отцу Хармса
накануне. В-третьих, в переводе этого имени - "Суд Божий" - он видел
некий знак свыше ввиду пылавшей в то время первой русской революции.
Так с самого начала в судьбе Хармса переплелись мистика и реализм.
Современный прозаик и драматург Михаил Левитин совершенно прав,
говоря, что Хармс не был принципиальным абсурдистом. Он был именно
реалистом. И поэтическая группа, которую он создал с Николаем
Олейниковым и Александром Введенским, называлась Объединение реального
искусства (ОБЭРИУ, а почему на конце "у" - никто не знает).
Сама пред- и послереволюционная реальность была такова, что ходить
за абсурдом далеко не приходилось. Просто Даниил Хармс ей наиболее
точно соответствовал. Его знаменитые английские гетры в игровом
контексте эпохи нисколько не противоречили его же поразительно русским
и каким-то удивительно "домашним" детским стихам о самоваре ("Иван
Иваныч самовар / Был пузатый самовар / Трехведерный самовар. / В нем
качался кипяток, / Пыхал паром кипяток, / Разъяренный кипяток..."),
которые и сегодня родители с наслаждением читают своим малышам, причем
неизвестно еще, кто из них больше получает удовольствия, малыши или
взрослые?
В том-то и дело, что стихи обэриутов сегодня кажутся абсурдными, а
тогда они лишь наиболее точно отражали суть времени. Помните
несчастного тараканишку Николая Олейникова, за которым "жадной толпой"
несутся вивисекторы, чтобы таракана завалить и распластать на составные
части? Это ничуть не более абсурдно, чем опыты булгаковского профессора
Преображенского, с помощью острого ножа превращавшего собаку в человека
и наоборот.
Неясен другой вопрос: понимал ли сам Даниил Хармс, что оборотной
стороной этой игры была страшная, бесчеловечная реальность, которая, в
конечном счете, и убила его? Или он был, как утверждают некоторые из
его поклонников, просто ребенком по натуре, недоформировавшимся в
сознательного взрослого со всеми вытекающими отсюда социальными
защитными рефлексами?
Когда он выезжал на сцену на детском велосипеде, декламируя свои
странные стихи, он знал, что этот символический велосипед - вызов
отнюдь не символическим броневикам, звонкая пощечина даже не
"общественному мнению", но страшной Системе, претендовавшей на мировое
господство? И стоит ли удивляться, что после таких выступлений в
официальной прессе появлялись статьи под названиями вроде: "Реакционное
жонглерство (об одной вылазке литературных хулиганов)", где ключевое
слово "реакционный" звучало как прямой донос и смертный приговор.
Я завидую прекрасному литературоведу и историку Владимиру Глоцеру,
который знает о Хармсе и обэриутах решительно все. Мне в личности
Хармса многое непонятно, как и во всем этом направлении.
Одна только расшифровка его псевдонима может поставить в тупик. Это
и французское "charm" - обаяние, и английское "harm" - беда, скорбь, и
даже санскритское "Dharma" - праведность, благочестие.
Хармс мистифицировал реальность, но она и без того была переполнена
жуткой социальной мистикой, которую мы сегодня наблюдаем в сериале
"Мастер и Маргарита" и даже сердимся: почему режиссер Владимир Бортко
не сделал эту мистифицированную реальность, все эти прогулки нечистой
силы в варьете и "нехороших квартирах", обаятельной и привлекательной.
Потому что изнанкой мистифицированной реальности была жуть. В 1931
году Хармса арестовали. Ссылку он отбывал вместе с Александром
Введенским. Николая Олейникова расстреляли в 1937-м. Введенского снова
арестовали в 1941 году в связи с началом войны, как бывшего
репрессированного, и "принудительно эвакуировали". По дороге он погиб.
Хармс закончил жизнь страшнее всех, в феврале 1942 года в тюремной
психиатрической больнице.
|